Пелевин

Два матроса в лесу
обращаются к ветру и сумраку‚
Рассекают листву
жёсткой кожей широких плечей.
Их сердца далеко‚
под ремнями‚ патронными сумками‚
А их ноги‚ как сваи‚
спускаются в сточный ручей.
Император устал.
Ведь дорога от леса до города —
Это локтем поддых
и ещё на колене ушиб‚
Чьи-то лица в кустах‚
санитары‚ плюющие в бороду‚
И другие плоды
разложения русской души.
Он не слышит ни клятв‚
ни фальшивых советов зажмуриться‚
Ни их «ёб твою мать»‚
ни как бьётся о землю приклад —
Император прощается
с лесом‚ закатом и улицей‚
И ему наплевать
на всё то‚ что о нём говорят.
Он им крикнет с пенька:
«In the midst of this stillness and sorrow,
In these days of distrust
may be all can be changed — who can tell?
Who can tell what will come
to replace our visions tomorrow
And to judge our past?»
Вот теперь я сказал‚ что хотел.